день третий
Следующий день начался поздно. Все эти дни меня незаметно вымотали: долгий перелет с транзитными девятичасовыми паузами, резкая смена климата, другой режим. Я спал до обеда. В утреннем бреду я слышал, что пару раз ко мне в номер кто-то стучался. Я думал, не мужчина ли это в синем костюме, но понимал, что дверь могу не открывать, и засыпал дальше.
В этот день было два дела: получить пропуск в RRRC (можно сказать, что это такой центр по делам рохинджа) и узнать, что же с Заидом. Я нашел пару сообщений на Facebook от его друга, который спрашивал меня о нём… Телефон Заида был у его жены, и она тоже мне написала. Я думал, не подстава ли это, потому что помнил слова военных: «Если будешь с ним общаться, ЕМУ БУДЕТ ХУЖЕ».
Я поймал трехколесную машину, и мы поехали в RRRC. Странное место — полупустые темные коридоры, ощущение, что во всем здании работают пара кабинетов…
Я зашел в кабинет, внутри сидел молодой бенгалец. Я объяснил, что мне нужен пропуск, мы чуть поговорили о обо мне и моих целях, и он сказал ждать.
Я зашел в кабинет, внутри сидел молодой бенгалец. Я объяснил, что мне нужен пропуск, мы чуть поговорили о обо мне и моих целях, и он сказал ждать.
В кабинет вошел мужчина в возрасте, на вид за 60… Он дорешивал вопросы с другими людьми и снова сказал мне ждать. Я понял, что дело буду иметь с ним. Я наблюдал за ним. Это был мусульманин с бородой, видно, что человек с внутренней силой. Он мне понравился! Я чувствовал себя хорошо, но волновался. Периодически прибегали какие-то работники и просили его подписывать пропуска — на фотографиях были европейские лица… Он делал это очень избирательно, то и дело отказывал, и пришедшие прямо умоляли его подписать. Я просто наблюдал за всем этим… Чувствовал себя ребенком, которого отец взял с собой на работу… Внимания на меня никто не обращал, но я чувствовал себя вольно и уверенно. Я снова включил диктофон. Наконец, очередь дошла до меня. Я объяснил, что мне нужно. Он понимал не всё, но слушал внимательно и пытался задать вопрос по-другому. В конце концов он сказал: «Ладно, садись на мое место и печатай себе пропуск!» Я слегка опешил! Но я так горел, что буквально запрыгнул на его крутящееся кресло и стал вбивать информацию о себе. Он помогал. В кабинет снова вошли и снова стали доставать мужчину с бородой. Он спросил меня, есть ли у меня фото. Я ответил, что нет, и сотрудники засмеялись в голос, будто это было уж совсем глупо. Я улыбнулся.
Мужчина с бородой дал задание секретарю отсканировать мой паспорт , распечатать и вырезать фото из копии. Я крутился на его кресле. Я правда чувствовал себя его сыном! Мне принесли пропуск, его нужно было подписать в другом кабинете. Там очень удивились бумажной черно-белой фотографии. Я вернулся к мужчине с бородой, и он дал мне последнюю информацию: я могу посещать лагерь 3 дня с 8:00 до 16:00, мне нельзя ничего снимать на камеру и ни с кем разговаривая, можно только гулять и смотреть. «Ну и селфи», — добавил он. — «Но не больше». Я улыбнулся. Мы попрощались. Я нисколько не заплатил.
Я был воодушевлен тем, что сделал пропуск. Вообще вся это ситуация мне нравилась. На обратном пути я смотрел на коров, пасущихся в куче мусора, и ворон, садящихся на них и рядом. Я шел вдоль вонючего черного канала и представлял, что будет, если я случайно в него упаду. Я вернулся в отель.
Заид вышел на связь вечером. Я, правда, не знал, действительно ли это он. Я сказал ему, что получил пропуск. Он рассказал, что его отпустили только после обеда, что ночь он провел в камере в полицейском участке. Мы договорились, что на следующий день Заид за мной не приедет. Водитель сам заберет меня в 8:00…
Заид вышел на связь вечером. Я, правда, не знал, действительно ли это он. Я сказал ему, что получил пропуск. Он рассказал, что его отпустили только после обеда, что ночь он провел в камере в полицейском участке. Мы договорились, что на следующий день Заид за мной не приедет. Водитель сам заберет меня в 8:00…
Я почему-то решил, что это подстава! Но все равно подготовился к следующему дню: сбросил весь материал на гугл диск, освободил камеру и лег спать.
Пропуск-то у меня теперь был.
Пропуск-то у меня теперь был.